10 лет без Виктора Прокопенко
Ровно 10 лет назад, 18 августа 2007 года, ушел из жизни Виктор Прокопенко. Сегодня большого футболиста, выдающегося тренера, функционера и просто замечательного человека вспоминают его партнеры и подопечные в «Шахтере».
Геннадий Зубов:
– Виктор Евгеньевич был прекрасным наставником, жизнерадостным человеком с доброй душой. В разговоре всегда присутствовал юмор – с психологической точки зрения это большой плюс. Найти с ним общий язык не составляло никаких проблем, легко и свободно общались. Прокопенко отлично совмещал беговую и работу с мячами – мы хорошо переносили тренировки. Да, не всегда его радовали, случались матчи с не лучшим результатом, однако от сотрудничества остались лишь приятные воспоминания. Он был человеком с большой буквы. Весной мы с ребятами проводили товарищеские игры в Одессе и приезжали на кладбище почтить память Виктора Евгеньевича… Как-то в домашнем поединке с киевским ЦСКА из двух пенальти я реализовал только один. Случилось это в преддверии нашей первой Лиги чемпионов. Прокопенко сказал: «Гена, даже если весь Донбасс тебя попросит исполнять пенальти, ты больше не бей!». Я его слова запомнил. Но когда во встрече со «Спартой» в Донецке заработали 11-метровый на 87-й минуте – подошел и забил. После матча напомнил Прокопенко и вместе посмеялись. Тогда заняли третье место в группе и в Кубке УЕФА вышли на «Сельту».
Евгений Канана:
– Мне очень повезло, что я в юношестве столкнулся с Прокопом. В 17 лет меня взяли в «Шахтер». Для молодого пацана тренироваться, играть, становиться на ноги рядом с такими футболистами – счастье. У Прокопенко была любимая фраза: «Сынок, немедленно разбить мне бутсы!». У нас же с ним один размер. Его Adidas на то время – как если бы сейчас у меня был космический корабль. Надену их, сыграю за дубль, а на следующий день ему отдаю. Если он еще и забивал в них, сразу покупал торт, лимонад и кричал: «Жека, иди сюда! Я гол забил – молодец, значит, хорошо бутсы разбил». В то же время и я в дубле выходил как Бог. На меня все смотрели: «Что это за футболист? Откуда у него такие бутсы?». Все в деревянных, а я – в обуви Прокопа. Такие рождаются раз в 100 лет. Жизнь постоянно сталкивала меня с Виктором. Вместе выступали в «Шахтере», позже я судил, а он тренировал. Потом Прокопенко был наставником, а я начальником команды. Затем он работал спортивным директором. Прокоп был уникальным во всех отношениях, коммуникабельным, веселым и жизнерадостным. Сердце и душа коллектива: вокруг него проходила вся жизнь. Расскажу еще, что Виктор ни разу в жизни не был в больнице. Возраст, нервные потрясения, большие психологические нагрузки… Поставить капельницу или сдать анализы? Прокопенко не знал, что такое медицина. Был очень верующим человеком. На Пасху в церковь приходил в шесть часов вечера и стоял до шести утра, соблюдал посты. Он подарил икону, которую я и сейчас с собой вожу. Прокоп всегда говорил мне: «Жека, даже если ты сильно злой, даже если человек совершил подлость по отношению к тебе, лучше прости». Мне порой казалось, что ему было очень обидно, ведь в жизни случались всякие моменты. Наверное, держал все в душе. Возможно, потому и умер мгновенно. Сколько мы его ни просили сходить в больницу – ни разу. Улыбался: «Да ну, Жека, жизнь такая прекрасная штука. Поехали лучше чебуреков поедим!». Работать с ним было одно удовольствие: никогда не подставит и не сделает плохого. Больше таких людей я на своем пути не встретил.
Дмитрий Шутков:
– У Прокопенко был своеобразный юмор, присущий только ему. Он мог пошутить и в сложной ситуации, и в быту. Когда результата не было – поговорить и по-хорошему, и по-плохому. В наших сердцах Виктор Евгеньевич остался веселым человеком, который всегда смотрел на все с оптимизмом. Хорошо помню разные его выражения. Как назвал Сергея Ателькина рыцарем без страха и упрека. «Устроили мы сегодня аттракцион невиданной щедрости» – о неиспользованных голевых моментах. Или что быть тренером – это сидеть на скамейке, куда подведено шесть тысяч вольт. И анекдоты его были свежими. Иногда человек рассказывает, а ты уже знаешь. Так вот, анекдоты Прокопенко почти всегда слышал впервые. Это становилось своего рода разрядкой в быту и снимало психологическую нагрузку.
